Композитор Виктор Чайка: «Если родился в Одессе, у тебя нет выбора: ты или музыкант, или бандит»

Антонян:

- Работаем на две столицы: Санкт-Петербург – радио «Балтика» и Москва – «Комсомольская правда». Меня зовут Арташес Антонян, я нахожусь в московской студии. Там, по другую сторону Невы – Маша Гончарова.

Гончарова:

- С брегов Невы от лица всех петербуржцев рада приветствовать нашего сегодняшнего гостя!

Антонян:

- Виктор Чайка – певец, музыкант, композитор, автор огромного количества хитов. Я знаю, что Вы ходили на большой бокс, и немалое количество жителей столицы собралось для того, чтобы посмотреть, как в очередной раз, 13-й подряд, свой титул чемпиона WBC отстаивает старший из братьев Кличко. Встретился он с немцем Мануэлем Чаром. Что-то можно сказать после такого боя?

Чайка:

- Честно говоря, нет. Ничего нельзя сказать. Думаю, здесь не вина Кличко как артиста, который был в ринге. Боксеры делали свое дело правильно. Я пришел в 9 вечера, а Кличко вышел в час ночи. До этого меня должны были развлекать. Была пара качественных боев, была пара песен под «фанеру». Это напрягает, потому что я был на разных боях в разных странах, там играют живьем. Но ребята бьются живьем, не под фонограмму. А получается, что артисты выходят – и под «фанеру».

Антонян:

- Бой закончился в 4-м раунде техническим нокаутом, победил Кличко. Но он неудачно попал в бровь своему сопернику, рассек ее. Тот долго упорствовал, не уходил с ринга.

Чайка:

- Его можно понять. Редко выпадает честь биться с Кличко.

Антонян:

- Помните последний бой интересного чемпиона Ленакса Льюиса – как раз-таки против старшего из Кличко. Тоже Виталию рассекли бровь, и он сошел с дистанции. Но там был 5-6 раунд.

Чайка:

- Ребята же на эмоциях. А без эмоций на ринге что делать? Их можно понять.

Антонян:

- Спорт – это прелюдия нашей часовой беседы. Маша, можешь начать с творческих вопросов.

Гончарова:

- О ваших эмоциях и впечатлениях по поводу вступившего в силу 1 сентября закона о защите детей от вредной информации. Известно, что песни ваши звучат в эфире многих радиостанций.

Чайка:

- Мои песни надо снимать с эфиров, потому что они попадают под этот закон?

Антонян:

- Если есть слова: я стою, курю под дождем – слова «я курю» надо вырезать.

Чайка:

- Мне сложно комментировать. Я, например, своей дочке задолго до принятия закона, обсуждения законов выключил все, поставил запрет. Нужно четко понимать, что Интернет – а телевидение, радио: сложная картина… Любой закон можно довести до абсурда, это несложно – забит порнографией, экстремизмом и прочего. На этом он держится – низкие чувства привлекают рекламодателей. Если я хочу, чтобы моя дочка знала «об этом» позже – я принимаю к этому усилия. Запретить – это сложно, я не понимаю, как можно технически. Что касается Интернета: каждый родитель должен быть начеку. Хотя и школа не должна отставать. Что касается средств массовой информации - очень сложно. Есть голливудский штамп: если герой курит – значит, он плохиш. Это давно в Америке насаждается. Если герой закурил на экране – его обязательно потом кокнут или посадят. Это насаждено не методом запрета, а на общественном сознании.

Антонян:

- А если о творчестве. Мы о некоторых законах поговорили; вы неоднократный лауреат «Песни года» - вашу композицию Моны Лизы в преддверии этой программы мы слышали в эфире.

Чайка:

- Да, она международная была, Гран-При получил.

Антонян:

- Много текстов написали для господина Глызина, для Тани Овсиенко. С тех пор, когда вы начинали, и сегодня – насколько наш шоу-бизнес изменился? Говорят, в советские годы можно было на эстраду за счет таланта пробиться. В вашем случае именно это произошло?

Чайка:

- Я вас разочарую. Я не считаю, что сейчас стало хуже. Тогда тоже было. У нас у всех был внутренний цензор. Потому что был огромный внешний цензор – мы знали, что это не проходит. Но если разобрать, что тогда были высокоморальные тексты – это чушь, такого не было. Всегда наряду с патриотическими песнями пели другие. Во дворе жили больше песни с конкретным, нормальным текстом. То, что пробиться на эстраду – поверьте, было сложнее. Я не знаю, как сейчас, мне сложно сказать. Деньги не решали – но решали связи, конфеты. Были разные вещи, которые мало чем отличаются от нынешних. Чтобы попасть на эстраду, нужно было обязательно закончить высшее музыкальное заведение – так покупали эти дипломы. У двух третей были купленные дипломы, чтобы играть в филармонии в известном ансамбле или петь с эстрады. И надо было обязательно прогибаться. То есть делать свою карьеру не совсем порядочными средствами с точки зрения высокой морали. Что касается художественной ценности текстов – я не считаю, что тексты наших сегодняшних уважаемых людей – Земфира или Шевчук. Все же на них ориентировались.

Антонян:

- Так и получается: времена проходят, а наш народ остается прежним.

Чайка:

- Просто сейчас стало массово. Раньше меньше было известных артистов.

Антонян:

- Раньше, наверное, это скрывали. А сейчас не особо стесняются.

Чайка:

- Просто каналов было меньше. Дело не в стеснении. Артист всегда как лакмусовая бумажка: если ему позволительно сказать какую-то грубость или пошлость, и это ему сошло с рук – значит, это не потому, что он сказал, а ему разрешили. На сегодняшний момент фон такой, что ему разрешают говорить пошлость. И это проходит. А эти типа пипл-хавы – люди всегда, смотря на большие экраны, понимают, что если с большого экрана, в газете написали – значит, это можно. И к этому начинают привыкать.

Гончарова:

- Небольшое уточнение, хочется перекинуть мостик в это тысячелетие. Вам когда было интереснее работать: тогда или сейчас? Потому что все, о чем говорил Арташес – ваше сотрудничество с известными исполнителями, сольная карьера – расцвет этого пришелся, наверное, на 90-е годы. А чем вы сейчас занимаетесь, какими проектами?

Чайка:

- Я сейчас занимаюсь проектами, у меня есть несколько договоров. В частности, договор с компанией «Сони Рекорд» в России. Группа «ДаКи», были в Х-факторе двое юношей. Я еще им делал репертуар для детского Евровидения, сейчас уже на контракте с «Сони». Я пишу музыку к фильму. У меня есть группа англоязычная – «Авокадо Джем» она называется. Но она больше гастролирует на Западе. У меня сейчас вообще ренессанс с моей замечательной подругой Ларисой Рубальской. Мы написали большое количество песен, а потом много лет не сотрудничали – потому что, как она говорит. У меня был молодежный период. Сейчас мы глубоко сотрудничаем и даже собирались сделать творческий вечер, даже шел разговор о Санкт-Петербурге. Творческий вечер, где битва талантов. Мы написали много песен – очень много каждый сам по себе, и еще вместе. Хотели выступить. И закончил я студию – у меня лет пять не было своей студии ввиду того что я разводился, жил один, переосмыслил жизнь. Сейчас я закончил переговоры, мы устроим студию с замечательным аранжировщиком Сашей Ивановым, в Москве.

Антонян:

- Виктор, вопрос применительно к творчеству. Вы с детства занимались: скрипка, ударные, гитара. Но вы появились на свет в эпоху космонавтики – не было желания, как у многих детей, отправиться вслед за Гагариным, еще что-то покорить? Или музыка стала творчеством с первых осмысленных лет жизни, идеалом?

Чайка:

- Я нормальный советский мальчик был, который тоже мечтал быть космонавтом – это было очень модно. Когда я услышал о космонавтах – «Битлз» не было, они появились позже. А все дети мечтают о славе, об известности. Когда показывают, что космонавт самый известный человек – хочется быть. Если мороженщик самый известный в квартале человек – хочется быть мороженщиком. Я и на барабанах начал играть, потому что громкий инструмент, его не заглушишь в отличие от скрипки.

Гончарова:

- Как это вы переквалифицировались – столько лет занимались скрипкой, и вдруг ударник?

Чайка:

- Мне собака покусала руку, московская сторожевая, она к горлу бросилась. Это было на пляже в Одессе. Я практически год не играл, потому что рука была прокушена, сухожилия. Сказывается до сих пор, руку зажимает. А скрипка – такой инструмент, которая требует к себе очень бережного отношения, в первую очередь к рукам. Многочасовые занятия каждый день. Отставание в год – очень большое. Я отношусь к людям, которые заранее знают, что будут не первыми, не в числе победителей. Увлекся барабанами. Тем более, тогда уже вышел «Мэшин Хэд», «Дип Пепл». Я был в состоянии шока, когда смотрел на бобины, которые крутились. И там что-то звучало. С этого момента… Я услышал скрипку в «Дип Пепл» и понял, что должен в этом участвовать каким-то образом.

Гончарова:

- А родители не противились этому новому вашему увлечению после скрипки?

Чайка:

- Еще как противились. Можете представить: лето, Одесса, дворики. В Питере тоже есть такие дворики. Все окна открыты. И там мальчик, который пилит на скрипке часами.

Гончарова:

- Но в Одессе это было традиционное зрелище.

Чайка:

- Традиционное, но это все равно взрыв мозгов. Когда начинаешь тихо ненавидеть Моцарта. На барабанах я учился – сначала очень долго на подушках. А потом уже в гараже.

Антонян:

- Не было таких разговоров: да успокой ты своего скрипача!

Чайка:

- Были, конечно. У нас в Одессе, как вы правильно заметили, в основном звучали рояль, скрипка, флейты, виолончели. Все в футбол. Родившись в Одессе, у тебя нет выбора: ты или музыкант, или бандит.

Антонян:

- А с какой музыки началась любовь к классическому звучанию, к чему-то более громкому? С «Дип Пепл»?

Чайка:

- С «Дип Пепл». Как ни странно, почему-то «Битлз» я открыл потом – мне Алексей Козлов открыл в «Арсенале», я был взрослым парнем. «Дип Пепл» и, конечно, «Лед Зепеллин». А потом у меня пошел джаз-рок – было время джаз-рока.

Антонян:

- У вас композиции не совсем роковые, особенно известные хиты: «Зимний сад» Глызина - это не рок, это приятная лирика.

Чайка:

- По поводу «Зимнего сада» можно спорить, что такое рок вообще – мы уйдем в такие дебри. Если вы послушаете оригинал «Зимнего сада» - там соблюдены все рОковые. Да простят кощунство в моих словах любители «Лед Зепеллин» - чем отличается «Лестницей в небо»: это концептуально. И здесь тоже аллегория. Зимний сад – это аллегория, все входит в концепцию рока: гитара, барабаны, соло, запил, флажолет гитарное – все как положено. Да, я стал известен как композитор, пишущий поп-музыку. Это было так, потому что я играл «потому что». Я ехал на радио и повторял: «Потому что, потому что, а не потому шо». Потому что я играл еще в «Арсенале». Прежде чем стать известным композитором, еще стал очень известным музыкантом. В Питер неоднократно приезжали, были аншлаги, легендарный коллектив «Арсенал», джаз-рок. А потом я ушел в «Веселые ребята». Там впервые столкнулся с поп-музыкой. И поняв эту кухню, почему-то стал сочинять от злости. Я же могу не хуже. А барабанщик в отличие от джаз-рока, или рока, в поп-группах – это вторая, это сзади. Я себя топтуном называл. Главное, чтобы солист был, а кто сзади – неважно, их можно менять. Это меня напрягало – после «Арсенала», я там был одним из лучших барабанщиков в нашей стране. И я, поняв, что это не сложно, что я могу тоже: сначала начал делать аранжировки. А потом просто написал несколько песен, включая «Зимний сад» - показать. Что это сделать несложно. Мне повезло, что Леша Глызин был у меня первый исполнитель. Должен открыть секрет: когда мы в тех же «Веселых ребятах» брали гитары и играли просто в номере – мы конечно же играли рок. Но это гримасы прошлого времени, когда в номере одно, а на сцене другое.

Гончарова:

- Вы упомянули об одесском мальчике, который услаждал своих соседей звуками скрипки Вити Сигала. Когда Витя Сигал стал Виктором Чайкой? В какой момент это произошло, вы воспарили?

Чайка:

- Я бы не сказал, что воспарил. Известным музыкантом Витей Сигалом я был, уже переиграв в «Арсенале», и в «Веселых ребятах». И руководил в джазовой студии, преподавал. Выпустил первую пластинку как Виктор Сигал. Но к тому времени Стивен Сигал начал на кассетах очень сильно: «Нико 1» «Нико 2», «Первая кровь». И когда редакторы на телевидении, на радио смотрели, кто автор, они говорили: как-то неудобно, вы взяли псевдоним известного артиста, чтобы вас поскорей узнали.

Гончарова:

- То есть вы хотели дистанцироваться от конкурента?

Чайка:

- Да, я просто перевел. Сигал – это по-английски «чайка». Но я не привык к этому. Я по-прежнему по паспорту Виктор Сигал. Это красивый псевдоним, Чайка. Тем более я из Одессы, на гербе Одессы чайка, маму и мать зовут Лариса – это чайка по-гречески. То есть все вокруг складывается. Но к псевдониму нужно привыкать. Я, честно говоря, к нему так и не привык. Знают меня как Виктора Чайку. Но в душе я все равно Виктор Сигал.

Антонян:

- У вас кусок творчества пришелся на США. Там чем отличается подход к шоу-бизнесу от нашего? Он прямолинейней, более открыт?

Чайка:

- Я, может быть, вас разочарую: еще хуже. Другое дело – качество в разы лучше, намного лучше. Но подход – ничего там особенного, другого нет. Там, конечно, нужны таланты. Так и у нас таланты тоже нужны. У нас тоже иногда таланты пробиваются. Но путь, который нужно проходить, примерно одинаков.

Антонян:

- В чем там отличие? Звучание другое? Подходы самих исполнителей? Или более тщательно отбирают музыку?

Чайка:

- Если говорить об Америке – главная задача американского шоу-бизнеса: удивлять. Главная задача нашего шоу-бизнеса: быть не хуже. Это абсолютно разные вещи.

Антонян:

- Но вы имели немалый опыт сотрудничества. С кем в основном работали?

Чайка:

- С американцами. Хотя когда я приехал, меня мучили: а кому вы сейчас пишете песни? Я говорю: сейчас написал песню Уитни Хьюстон. Поиграл – понравилось. Положил в стол.

Антонян:

- Увы, такое происходит, бывает в нашей жизни. Но мы продолжаем наш эфир, еще раз с удовольствием напоминаю, что у нас в гостях, у «Радио двух столиц», Виктор Чайка – певец, музыкант, исполнитель, автор огромного количества хитов. И я вижу здесь гитару – а значит, она зазвучит.

Звонок, Геннадий, Санкт-Петербург:

- Он сказал, что родился в Советском Союзе и вырос в Одессе. Мне хотелось бы знать: его популярность стала зависимой от США, где он тоже был и сложился как композитор, певец, создатель песен. Благодаря чему и чего он достиг во время пребывания в США, одновременно родившись в СССР.

Чайка:

- В Америке у меня был контракт, я три год работал по контракту. Они меня пригласили и контракт был заключен, потому что я был известный композитор. Они видели, что исполнители моих песен собирают стадионы. Поэтому они пригласили. Основная моя задача в Америке была: я должен был писать музыку с русским уклоном. Я не нужен им как американский автор – у них своих огромное количество. Они приглашают из разных стран известных, талантливых людей, чтобы они привносили в их музыкальную культуру то, что имеем мы, этнически. Мы же воспитаны на Чайковском.

Звонок, Владимир:

- Расскажите о работе в кино: «Приморский бульвар», «Гений» в эпизодической роли. Вы писали музыку к фильмам. О вашей работе со шведским дуэтом «Вакида» и другими зарубежными группами. Расскажите о курьезных случаях при написании песен.

Чайка:

- О кино. Я имел опыт, в 80-х годах снимался в кино с «Веселыми ребятами» в знаменитом «Приморском бульваре». Я писал музыку для нескольких художественных фильмов. Был перерыв, и первый был российско-китайский проект «Последний секрет мастера» - меня пригласили как автора музыки.

Антонян:

- По поводу шведской группы. Как получился этот союз?

Чайка:

- Мне всегда было интересно заниматься. Я играл на скрипке – был неплохим скрипачом. Начал играть на барабанах – добился по максимуму, стал известным музыкантом. Начал писать песни – сразу стал известным композитором. Начал писать тексты – стал лауреатом «Песни года» за несколько песен как поэт-песенник. Начал петь сам. Лауреат «Песни года», «Гран-При» в Белграде за «Мону Лизу». Потом мне стало интересно: могу ли я быть продюсером известных европейских звезд, а заодно и творческим продюсером – получилось. Я два года возил, работал со шведами, мы контактировали. Кстати, не без моего участия «Дип Пепл» приезжал в Россию, на стадионе «Динамо» - я тоже принимал в этом участие. Я понял систему работы шведов, как они создают звезд – у них большое количество звезд.

Антонян:

- Швеция выиграла последнее Евровидение.

Чайка:

- Уже до этого. Я варился в этой каше, и понял: неинтересно, это было. Надо смотреть дальше, двигаться. Поэтому был период, гастроли прошли прекрасно, не было нареканий, я обрел уверенность, что могу быть хорошим продюсером и гастрольным администратором. В фильме «Последний секрет мастера» я не только композитор – я снимался в Китае, несколько месяцев жил и снимался как актер.

Антонян:

- Как вам Китай?

Чайка:

- Это было для меня потрясающе, очень понравилось. Хотя мы жили в сложных условиях, по всему Китаю. Я теперь международный артист. И я играл композитора-плохиша.

Антонян:

- С сигаретой?

Чайка:

- Кстати, да.

Гончарова:

- О телевизионных съемках. Хочется прояснить информацию с вашего сайта – о семейном положении. Написано: в поиске. И известно, что недавно вы приняли участие в программе «Давай поженимся» в качестве жениха – завидного жениха. Ни одна избранница вам не понравилась. Какой должна быть избранница, чтобы удовлетворить требованиям? А требования из опыта сложились, два брака за плечами. И все-таки вы желаете в третий раз найти свою половинку.

Чайка:

- Да, два брака, хотя хотел бы ограничиться одним. Мама с папой воспитывали, что должен быть один. Они 56 лет вместе прожили. Бабушка с дедушкой 65 лет вместе прожили. Что я жду от женщины? Конечно, я продолжаю как нормальный мужчина и творческий человек верить в любовь. Тем более что я написал огромное количество песен о любви, особенно о несчастной. Есть хорошее наблюдение: о несчастной любви в основном хорошо пишется, когда ты влюблен. Я имею право об этом точно говорить. Потому что в этот момент боишься что-то потерять. И ты проецируешь, не дай бог это произойдет. Когда ты пуст, без любви – тебе терять нечего, не пишется о любви – пишутся какие-то беззаботные. А когда ты по серьезному влюблен – пишутся песни о несчастной любви. Какая должна быть женщина? Я имею и убеждения: что разводиться нужно по любви. Ну не сложилось с человеком, которого любил, от которого у тебя ребенок, что думал: проживешь с ней всю жизнь. Это были твои действия. Разводиться нужно с уважением, должно быть максимальное уважение.

Антонян:

- Николай Агурбаш и Анжелика – у них не очень складывается по любви.

Чайка:

- Я даже комментировать не хочу. Мне очень обидно, что эта грязь вылита, и все это обсуждают. Я понимаю, что это может быть интересно. Но я сам в шоке, мне обидно.

Антонян:

- Складывалось впечатление – что спичку поднести и все это может воспламениться?

Чайка:

- Это два непростых человека, иногда они бывали на нервах. Я с ними довольно плотно общался, тем более, когда они занимались творчеством. А Николай Агурбаш еще трудоголик, он с утра до вечера работает, иначе не был бы богатым. Он же создал все с нуля. Чтобы создать большую империю, нужно пахать как проклятому, иначе ничего не получится. Он занимался с ней. И Анжелика с именем, со своей историей, когда они поженились. Любовь же была, куда это делось? Мне очень обидно, тяжело и горько, что так происходит. Мне обидно, что люди прожили 10 лет – и распадаются со скандалом. Потому что мое твердое утверждение, я это подтвердил своими двумя разводами: разводиться надо по любви. Надо уважать человека, с которым жил, занимался сексом, рожал, считал, что это на всю жизнь и считался лучшим другом. Когда заканчивается так – мне это не нравится.

Гончарова:

- А что нужно в семейной жизни, чтобы жить по любви?

Чайка:

- Это мое личное наблюдение. Надо искать и находить свою вторую половинку. Очень часто мы ищем любовь: химию чувств, секс. А это не половинка. Когда ты нашел свою половинку, можешь сказать: этот человек – часть меня. Нужно быть самокритичным и понимать, уважать своего партнера. Не стараться его переделать. Когда мужчина начинает переделывать женщину и наоборот – это ужасно, брак будет ненадолго. И самое главное – для меня женщина, которая проживет со мной всю жизнь, должна быть комфортной. Что такое комфортная – это женщина как мудрое существо должна догадаться сама. Когда нам предлагают домашние тапочки, мы меряем и понимаем, что меряем одну и ту же пару. Хотя все три пары одинаковые, мы носим почему-то одну – в этом что-то комфортное есть.

Гончарова:

- А потом тапочки стареют, рвутся.

Чайка:

- К сожалению, случается и так. Женщина не должна стараться быть со мной вровень, зарабатывать деньги. Она даже не должна стараться меня понимать. Она должна быть самодостаточным, нормальным, мягким человеком, понимая и прощая мне многое.

Гончарова:

- А каким должны быть вы?

Чайка:

- Я должен быть таким, какой я есть.

Антонян:

- Хотелось бы услышать о высоких чувствах, о хороших чувствах.

Чайка:

- Я был в своей родной Одессе и играл песню. Ко мне подходит парень, говорит: я Жора, ты меня не знаешь, но я знаю, что ты одессит. Я пару раз по пять сходил – ты свои песни играешь неправильно. И он мне показал, как мне нужно играть свои песни. Я это делаю с удовольствием.

Антонян:

- А это таким образом записывалось? И сам процесс написания – вы и музыку видите наперед, не только слова.

Чайка:

- Конечно. Но я видел так. А этот парень, который знает хорошо жизнь – он по-другому. И я понял, что он видит правильно, как зритель должен видеть.

<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>