Бочаров во время одной из своих многочисленных командировок по миру. Фото: Личный архив
Человек, который попал на газетные полосы, можно сказать, из шахты. На Донбассе он работал проходчиком, монтажником. Был телевизионным и газетным репортером.
В 1966 году пришел в «Комсомольскую правду», в которой отработал 17 лет. Затем сотрудничал «Литературной газетой», был обозревателем ИТАР-ТАСС, «Известий», «Российской газеты».
Автор замечательных репортажей и очерков из 60 стран, в том числе из всех «горячих точек» второй половины ХХ века. Его главная тема — чрезвычайные события и поведение людей в экстремальных ситуациях, его главный герой — человек преодолевающий.
Лауреат премий Союза журналистов, Ленинского комсомола, имени Михаила Кольцова, имени Владимира Гиляровского, имени Микаэла Налбандяна. Удостоен звания «Золотое перо России». Награждён орденами и медалями, включая боевой орден Красной Звезды.
Накануне своего юбилея, Геннадий Николаевич побывал в гостях у совместной программы радио «Комсомольской правды» и Русского географического общества «Клуб знаменитых путешественников». Вот самые интересные отрывки из его рассказа.
ОБ УВОЛЬНЕНИИ ЗА ПРОФНЕПРИГОДНОСТЬ
По молодости я два года отработал в районной газете «Ленинская правда» в Дергачевском районе. Редактора очень хорошо помню по фамилии Иванов. Он любил одну линотипистку в типографии. И почему-то решил, что и я ее тоже любил. А я не любил совсем. Но он почему-то был уверен, что от меня исходит опасность. И, чтобы убрать конкурента, просто уволил меня по статье 47, пункт «Г» - «За профессиональную непригодность». Так в трудовой и записано. У меня одна трудовая книжка, так же, как и один брачный союз – 60 лет в этом году отметил с женой. Вот ее я точно люблю.
О ПЕРВОМ МАТЕРИАЛЕ В «КОМСОМОЛКЕ»
Когда я уходил из районной газеты, то опубликовал в «КП» первый материал «Самолет не вернулся в 43-м». Мы нашли под Дергачами куски самолета и останки летчика. Там был комсомольский билет. Я написал материал, приехал в Москву, просто зашел в «Комсомольскую правду» и отдал. И его напечатали.
О НЕУДАЧНОЙ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ КАРЬЕРЕ
Я работал казахстанском Шахане такелажником. И заодно сотрудничал с местной газетой «Ленинская правда». И тут снимать как мы прокладываем трубы приезжает Карагандинская телестудия: «О, в «Правде» работаешь? И в «Комсомолке» печатаешься? Давай у нас попробуешься».
Я туда приехал, на встречу с главным редактором. Пиджак одолжил у брата – он мне большеват оказался, пришлось рукава подвернуть. А тогда у меня была привычка размахивать руками - рукава начали болтаться. Главный редактор потом возмущался: «Кого вы мне привели? Это же абсолютный бандит! И что за дурацкий стиль в одежде?» Но, как ни странно, меня в итоге приняли. Я поработал там полтора года редактором сельхозвещания. Потом заболел один из ведущих репортеров и меня отправили освещать прилет делегации советских писателей в Казахстан.
Я довольно бойко вел репортаж из аэропорта и слышал в наушниках, что режиссер очень доволен мною. Работал в прямом эфире полчаса как на одном дыхании. И я уже был уверен, что началась моя блистательная телевизионная карьера. Но финальная фраза поставила на ней большой крест: «Репортаж был организован редакцией молодежного вещания Карагандинской студии телевидения. Вел репортаж… Вадим Синявский». Почему вместо Геннадия Бочарова я назвал имя главного спортивного комментатора Советского Союза для меня до сих пор загадка.
В общем о телевидении пришлось забыть. О чем совершенно не жалею, потому что вскоре я стал спецкором «Комсомолки».
О ТОМ, КАК ОСТАТЬСЯ СОБОЙ
Я очень любил, как писали Голованов и Вася Песков. Но поставил задачу – не оказаться под их влиянием, оставаться самим собой. Потому распространенный миф, что я якобы переписал от руки чуть ли не всего Хемингуэя – это полная чушь. Я не хотел становиться вторым Хемингуэем, я хотел быть первым Бочаровым. Ну и кроме того, мне больше нравится Ремарк – именно простотой письма. Самое страшное – склониться к какому-то имени, не выработав свой стиль.
25 сентября отметил юбилей классик российской журналистики, писатель Геннадий Бочаров
Фото: Мила СТРИЖ
О РАБОТЕ НАД ТЕКСТОМ
Себя я переписываю и сегодня. Первый и последний абзацы – по восемь-десять раз. Это самые важные части текста. И самые запоминающиеся. Правда из-за этого стремления к совершенству я однажды пострадал. На меня обиделась вдова Хемингуэя. Я был у нее в гостях, когда она уже уехала с Кубы в США. Долго разговаривали в ее квартире. По итогам вышел в «КП» большой материал «В Нью-Йорке у Мэри Хемингуэй». Знаменитая журналистка не простила мне первой фразы: «Миссис Мэри открыла дверь, она была в спортивном костюме, небольшого роста. Рождественская елка за ее спиной сияла, как ее прошлое». Бестактность какая-то была в этом. Но это было лучшее, что я придумал. И я знал, что это запомнит не только героиня очерка.
Это пример работы над началом.
А в «Непобежденном» - очерке о летчике Юрии Козловском, который заставил себя выжить в тайге после авиакатастрофы – был такой финал: «Худшее, что человек может себе позволить, это снижение с той высоты, на которую он уже поднимался однажды в своем деле». Говорят – запомнился.
О БЕРМУДСКОМ ТРЕУГОЛЬНИКЕ
Когда я летел в Нью-Йорк к Мэри Хемингуэй, наш самолет сел в Колумбии на дозаправку. Взлетели, но через 20 минут над океаном, в районе Бермудского треугольника вышел из строя правый мотор.
Развернулись, слили топливо, сели снова.
Через час взлетели после ремонта. Ровно через двадцать минут произошла та же история с правым двигателем. Снова вернулись в Барранкилью. Тут был ремонт на четыре часа…
Вылетели в третий раз уже ночью. Напротив меня сидели молодожены. И они почему-то по-волчьи завыли. Я посмотрел: их иллюминатор был освещен, горел левый двигатель. Взглянул на часы: с момента взлета прошло опять 20 минут. Чертов Треугольник Бермудский!
А ночь под Рождество. Барранкилья вся в огнях. Когда мы слили горючее и садились, горящий двигатель приняли за элемент иллюминации.
На ВПП просто грохнулись. Нас двенадцать машин поливали хлоркой, чтобы не взорвалось ничего. Так за десять часов мы трижды прилетали в Колумбию.
Удивительно, но страха хватает на две истории. Третья – уже не страшно.
Радости, кстати, тоже хватает только на два раза.
О САМОМ БОЛЬШОМ СТРАХЕ В ЖИЗНИ
Афган. Февраль 1980 года. Месяц после входа 40-й армии.
Меня поселили в отеле «Кабул», в 117 номере. Все стены пробиты пулями. Плафон болтается, телефон вырван. Как после битвы. Хотя почему – как? Именно здесь убили американского посла Адольфа Дабса.
Через несколько дней я пережил худшую ночь в своей жизни. Начался мятеж, весь Кабул запылал. Жуткие люди окружили наш отель. Кричали: «Шурави - марг! Марг! Марг!» (Советским смерть! Смерть! Смерть!».
Вот это было страшно. У нас из оружия всего одна граната. Но она бесполезна против такой толпы. И смерть ей не подаришь всем нашим, чтобы в плен не попасть. Мы уже знали, что самое страшное – это плен у «духов». Они отрезают пальцы, член, ноздри вырезают, выкалывают глаза. Добиваются того, что поруганной оказывается даже смерть твоя. Вот чего мы боялись.
Я жалел в этот момент, что не погиб в Бермудском треугольнике, в пещерах Лаоса… Где-то под шестьдесят стран, куда меня посылали. Отовсюду был шанс не вернуться. Но почему именно здесь суждено погибнуть?
Соседний отель уже пылал как стог сена. Пылали автобусы. Связь с посольством не работала. Охрана афганская сбежала. Слышу топот многочисленных ног. Все – конец….
И вдруг бежит кривоногий до ужаса, маленького роста майор и кричит: «Мятеж! Мятеж! В бэ-тэ-эры! В бэ-тэ-эры!»
Наши…
Загрузили. Привезли в посольство.
Спасены!
Меня поселили в кабинет посла. Я лег спать прямо на его столе. Прямо под портретом Леонида Ильича Брежнева. Слава богу, портрет не упал.
Так закончилась эта ночь.
Самая страшная ночь в моей жизни.
О ДРУЖБЕ С МАРКЕСОМ
На Кубе я познакомился с Габриэлем Гарсиа Маркесом. Лет пять мы встречались в разных точках мира (часто – горячих). А потом Маркес с женой Мерседес прилетал в Советский Союз. Он хотел встретиться с Брежневым, взять у него интервью.
Маркес решил приехать ко мне в гости. Ему правительство выделило «Чайку» - гигантский тяжелый автомобиль. И перед самым приездом вырубились оба лифта. Я жил на шестнадцатом этаже, а Маркес недавно перенес тяжелую операцию.
Срочно звонили в Моссовет, там обещали прислать ремонтную бригаду. Но не ждать же их. Мой сын предложил подняться на лифте в соседнем подъезде и прейти по крыше.
Геннадий Бочаров (справа) с Габриэлем Гарсиа Маркесом. Фото: Личный архив Геннадия Бочарова
Маркес сказал - нет, идем по лестнице.
На нем был костюм потрясающий. Но пока мы дошли он весь был в пыли и цементе - через каждые три этажа он отдыхал, присаживаясь на подоконник.
Когда мы наконец поднялись на шестнадцатый этаж, вошли в квартиру и подошли к накрытому столу, Мерседес промолвила: «Габо, впервые за время поездки мы заработали свой обед тяжелым физическим трудом».
В двенадцать часов ночи мы спустились вниз - опять пешком. Все стояло, никто ничего так и не сделал. Когда выходили из подъезда, Габриэль посмотрел на мертвые лифты и произнес одно слово: «Социализм».
О ВЫСШЕМ ОБРАЗОВАНИИ
В «Комсомольской правде» было два человека, у которых не было не только журналистского образования, но вообще - высшего. Это Василий Михайлович Песков и Геннадий Николаевич Бочаров.
Однажды я был в кабинете министра культуры СССР Демичева Петра Ниловича. И там был министр высшего образования Елютин. Демичев очень хорошо отзывался о моих работах, и Елютин предложил: «Мы вам сделаем диплом журфака МГУ экстерном. Три месяца походите – и высшее образование у вас в кармане». У меня в то время шло много командировок, нужно было писать много репортажей о событиях. Я отказался. Не думаю, что стал бы лучше писать с дипломом.
О ВТОРЫХ
Материал о Шаварше Карапетяне, который спас людей из упавшего в воду троллейбуса сначала вышла «Известиях». Потом ее автор ходил и говорил: «Ну вот, я же первый сделал». Я же оказался вторым, опубликовав в «КП» полосу «Что человек может». Полетел в Ереван, встретился с Шаваршем, со спасенными, рассказал все подробности... И именно на этот материал стали приходить мешки писем.
Я могу тому человеку ответить то, что сказал когда-то Пикассо: «Ты делаешь что-то первым, а приходит второй и делает это красиво».
Василий Песков, кстати, тоже не первым написал о «Таежном тупике». Но запомнился именно он. Потому что красиво сделал.
Мораль – делай красиво сразу или не жалуйся потом.
О ТВОРЧЕСКОМ ДОЛГОЛЕТИИ
Должна быть личная беспощадность. Относитесь к себе как к рабу собственной воли. Заставляйте себя работать над словом. Но чтобы оно было точным, хорошим. Не старайтесь красиво писать. Оно получится само, если вы сможете написать просто и хорошо.
Имейте в виду, сейчас можно поразить читателя только простотой и хорошей, доступной мыслью. И он пойдет, он будет искать. От холодных вещей, от изложений вы к концу своей жизни пожалеете, что избрали эту профессию.
Анатолий Абрамович Аграновский когда-то сказал величайшую фразу: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». Опирайтесь на собственную мысль. Компьютер, конечно, великая вещь. Это сумма всего, чего достигли люди. Весь ум мира сконцентрирован в одной коробочке. Но часто из-за нее рождается «информационная щебенка». Потому я не пользуюсь компьютером, хотя и умею. Габриэль мне когда-то говорил: пиши вручную. Мозг связан с твоими пальцами. У мозга должна быть рука.
О ФИЗИЧЕСКОЙ ФОРМЕ
Главный вопрос, который многие задают – как удается поддерживать физическую форму?
Легенда даже ходила, что у Бочарова не было никогда больничного листа. Миф, конечно. Конечно, я простужался, и ноги ломал. Что тут сказать? Я ничего не делаю особого. Просто никогда не обзаводился пузом. И вовремя бросил курить. ДО этого смолил страшно, но после одного случая прекратил. На приземлении Берегового было что-то нервное. В час ночи я диктовал с Байконура, выкурив три пачки на тощий желудок. А когда вскочил со стула – тут же упал. Острейшая боль в коленях - перекрылась смазка суставов. Это классическое никотиновое отравление. С того момента и с лечения – ни одной сигареты 28 лет. Держимся.
О ЮБИЛЕЕ
85 лет – не верится, конечно. Я посетил много стран – но не в одной не был в качестве праздного туриста. Видел лучших людей ХХ века, общался с ними. Был во всех крупных заварухах, в пяти региональных войнах. Я не жалею, я горжусь, что взял эту профессию. Я никогда не строил никаких планов и ни о чем таком не мечтал. Так сложилось. И так будет до последней моей возможности людям что-то сказать.
Очерк Геннадия Бочарова «Непобежденный» читайте здесь.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Легендарному журналисту Геку Бочарову - 85 лет!
Геннадий Николаевич Бочаров представитель той самой старой репортерской школы, на примерах которой учились, учатся и будут учиться российские журналисты (подробности)